СРАВНЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ РАЗЛИЧНЫХ ПООЩРЕНИЙ ПРИ ФОРМИРОВАНИИ ПОВЕДЕНИЯ У НЕЙРОТИПИЧНЫХ ДЕТЕЙ

АННА ТРУБИЦЫНА

Исследование посвящено сравнительному анализу эффективности пищевого поощрения и поощрения предпочитаемой деятельностью (двигательные поощрения), а также выявлению факта зависимости эффективности предоставляемого поощрения от его размера при формировании поведения убирать на место свои вещи, приходя домой, у нейротипичных детей 9-13 лет. В эксперименте использован компонентный анализ, который визуально представлен возвратным дизайном. Внутри эксперимента проведена проверка на надёжность полученных данных. Показано, что двигательное поощрение эффективнее пищевого. При двукратном увеличении размера каждого из использованных типов поощрений, эффективность двигательных поощрений увеличивалась сильнее в сравнении с увеличением эффективности пищевых поощрений.

Тема подбора поощрения – его типа, размера, обусловленности или необусловленности на определённом поведении, незамедлительном или отложенном предоставлении, расписания его подачи, – является одной из самых актуальных в работе поведенческих консультантов, поскольку от адекватности манипулирования поощрением, в первую очередь, зависит успех каждого поведенческого вмешательства. Научные исследования в этой области активно ведутся со времён становления прикладного анализа поведения как науки и продолжаются по сей день.

Поощрение чрезвычайно индивидуально. Это обстоятельство весьма затрудняет поиск общих, фундаментальных принципов оптимизации выбора типа и размера поощрений. Результаты экспериментов в этой области порой неожиданны и противоречивы. Так, основательное, казалось бы, представление о высшем положении в мотивационной иерархии организмов пищевых поощрений как первичных, базовых, многими экспериментами не подтверждается.

В работе Charlop, M. H., Kurtz, P.F., Casey F.G. (1990) авторы исследовали сравнительную мотивационную эффективность двигательных и пищевых поощрений, а также их устойчивость к насыщению. В эксперименте принимали участие дети с диагнозом аутизм. При занятии академическими навыками они дольше и эффективнее работали при предоставлении им доступа к двигательным, а не пищевым поощрениям. Двигательными поощрениями были действия, которые часто являются целевым поведением для коррекции (абберантные поведения): стереотипные движения, отложенная эхолалия, поведение отвлечения от занятий и другие. Интересно, что при возможности выбора между пищевым и поощрениями со стороны испытуемых дети в большинстве случаев выбрали не еду. Специально организованное наблюдение за испытуемыми в пост экспериментальных рабочих сессиях показало, что использование аберрантных поведений в качестве поощрений приводит к усилению этих поведений у испытуемых в сравнении с начальным уровнем. К такому же выводу несколько раньше пришли Rincover и Newsom (1985). В работе использовался возвратный дизайн, позволивший выявить зависимость между типом предоставляемого поощрения (пищевое и варианты сенсорного поощрения) и успешностью выполнения заданий детьми в сессиях академических занятий. Результаты исследования показали, что сенсорные поощрения в сравнении с пищевыми отличались способностью к более длительному сохранению мотивационной эффективности для испытуемых.

Данные исследования показали, что использование двигательных и сенсорных поощрений перспективно в работе с детьми с расстройствами аутистического спектра. Кроме сравнительной эффективности типов поощрения, серьёзный интерес представляет оптимизация его размера. Авторы исследований, посвящённых размеру поощрения, рассматривают его зачастую сопряжённо с расписанием предоставления. В опубликованном почти 50 лет назад эксперименте T. Ayllon и N. H. Azrin (1968) испытуемые (пациенты психиатрической больницы) не хотели тратить заработанные ими токены на поощрение, которое им нравилось (прогулка, просмотр кинофильма или музыкальный досуг – на выбор). Однако то же самое поощрение, дозированное мелкими порциями (более короткие прогулки и музыкальные вечера), обмениваемые на меньшее количество токенов, успешно работало.

В недавней статье J.C. Ward-Horner с соавторами (2014) описывается эксперимент, в котором испытуемые (дети с диагнозом аутизм) могли выбирать между выполнением большого задания с большим поощрением после него и выполнением серии мелких заданий с небольшим поощрением после каждого. По условиям эксперимента размер поощрения был связан с размером задания: после решения 120 математических задач подряд испытуемый получал 18-минутный доступ к предпочитаемой деятельности; а после решения 20 задач подряд из того же самого списка задач – только 3 минутный доступ к предпочитаемой деятельности. Исследовалось влияние размера поощрения на этот выбор. Эксперимент показал, что большая часть испытуемых предпочла первый вариант расписания и не изменяла своего предпочтения даже при уменьшении размера поощрения на 20%. Изменение предпочтения происходило у большинства испытуемых при уменьшении размера поощрения на 40%. Сама тема выявления объективных критериев оптимизации размера поощрения представляется крайне важной и интересной.

Подавляющее большинство опубликованных работ выполнено для испытуемых с поведенческими нарушениями. Представляется интересной и актуальной задача исследования сравнительной эффективности пищевых и двигательных поощрений при формировании поведения у нейротипичных детей, не имеющих особенностей поведения и развития. Данное исследование также направлено на тестирование зависимости эффективности поощрений от их размера, предоставляемого испытуемому.

Гипотеза исследования: при формировании поведения нейротипичных детей младшего школьного и младшего подросткового возрастов использование поощрения деятельностью эффективнее, чем применение пищевого поощрения, а увеличение размера поощрения повышает его эффективность.

ЭКСПЕРИМЕНТ

Испытуемый

В эксперименте участвовали трое испытуемых: нейротипичные дети из одной семьи – девочки 9, 11 и 13 лет. Дети учатся в общеобразовательной школе, кроме того посещают в свободное от школы время другие занятия, гуляют, ходят в гости, участвуют в общественной жизни. В течение дня каждой из них приходится несколько (от 2х до 5ти) раз вернуться домой, и родители требуют, чтобы каждый раз девочка, придя домой, мыла руки, переодевалась и убирала свои вещи на отведённые для них места.

Материалы

Перед началом эксперимента испытуемым было объявлено, что начинается игра-марафон с призами, о части из которых они узнают позже, а часть – пищевые поощрения, список которых им предлагается составить немедленно. После выработки списка пищевых поощрений испытуемые были ознакомлены с условиями их зарабатывания в ходе эксперимента: на входной двери, рядом с замком, был размещён плакат: «Пришла домой? Умница! Все вещи – на место!». Эта визуальная подсказка должна была стать отличительным стимулом, запускающим поведение убирать свои вещи на место, приходя домой, за выполнение которого испытуемым будет предоставляться поощрение. Было также оговорено с испытуемыми, что вербальные подсказки того же содержания, что и визуальная, будут предоставляться испытуемым только в случае недостаточно эффективного выполнения поведения убирать вещи на место, приходя домой. Проговаривалось, что факт предоставления подсказки снижает вероятность получения поощрения данным испытуемым в текущей сессии.

Список пищевых поощрений был вывешен для обозрения на всё время соответствующих фаз эксперимента. Он включал: яблоко, мандарин, конфеты, колбасу, красную икру и орешки. Было решено, что выбор пищевого поощрения остаётся всякий раз за испытуемым. Получение испытуемыми продуктов из упомянутого списка в домашних условиях вне эксперимента было исключено. Размер поощрения был принят «базовый одинарный»: одно маленькое яблоко, один маленький мандарин, одна конфета, один кружочек колбасы диаметром 5 см и толщиной 5 мм, одна чайная ложка икры, три орешка фундука (лещины) или миндаля. В фазе увеличения размера поощрения (фаза Б2 представлена на графике) размер всех пищевых поощрений был увеличен вдвое.

В дальнейшем, при фазовом переходе на поощрения, нами использовались следующие материалы: бельевая резинка длиной 2 м, сшитая в кольцо для игры «в резиночку»; оборудование для настольного тенниса (пинг-понг); игра «настольный хоккей»; игра шахматы. Поощрение представляло собой одну из перечисленных игр вдвоём с мамой в течение 10 минут в базовом варианте и вдвое дольше в фазе увеличения размера поощрения. При этом испытуемые имели возможность сколько угодно играть в эти или другие игры друг с другом или с кем-то ещё, но не с мамой, участие которой в игре было обязательным требованием к данному поощрению, выдвинутым испытуемыми. В нескольких сессиях по запросу испытуемого вместо мамы играл папа. Один из испытуемых выбирал, как правило, всякий раз одну и ту же, свою любимую, игру. Двое других выбирали разные игры из приведённого выше списка.

Для наблюдения в ходе эксперимента мы пользовались секундомером, причем использовали всегда одно и то же приложение – секундомер для мобильных устройств, – установив его в телефоны обоих наблюдающих. 

Целевое поведение

Формируемым в ходе эксперимента поведением было поведение убирать на место без промедления в определённом порядке свои вещи, приходя домой. Поведение начинается после того, как испытуемый вошёл в квартиру, закрыл за собой ключом замок входной двери, снял с себя верхнюю одежду и разместил её в гардеробной. Эпизод поведения начинается с того, что испытуемый разувается, берёт в руки снятую со своих ног пару обуви и аккуратно ставит её на свободное место под вешалкой так, чтобы элементы пары стояли ровно, параллельно друг другу, занимая центральную часть одной плитки напольного покрытия. После этого испытуемый проходит в туалетную комнату, где моет руки. Выйдя из туалета, испытуемый берёт в прихожей свою сумку и либо размещает в специально отведённом месте гардеробной, либо несёт её в свою комнату. Придя в свою комнату, испытуемый переодевается в домашнюю одежду, а ту одежду, в которой он пришёл, либо ровно и аккуратно размещает в шкафу, либо относит в ванную комнату, где открывает крышку специального контейнера для вещей, предназначенных в стирку, и аккуратно складывает принесённые вещи в специальный контейнер. Прежде, чем свернуть вещь и положить её в контейнер, испытуемый помещает свою ладонь во все карманы принесённого в стирку элемента одежды поочерёдно и извлекает из карманов все находящиеся в них предметы. После помещения вещей в контейнер испытуемый закрывает крышку контейнера, выходит из ванной комнаты, закрывает за собой дверь, после чего уносит извлечённые из карманов предметы на свой стол. Эпизод считается законченным тогда, когда испытуемый, одетый в домашнюю одежду, закрывает дверцу платяного шкафа или освобождает свои руки от предметов, извлечённых из карманов предметов одежды, отнесённых в стирку.

Начальный уровень отличался от приведённого выше описания целевого поведения тем, что все испытуемые после входа в квартиру, закрывания входной двери и размещения верхней одежды на вешалке, разувались без помощи рук и ставили обувь неровно. Сумки двоих испытуемых зачастую так и оставались в прихожей. Одна из девочек часто не закрывала на замок входную дверь. Переодевание в домашнюю одежду у одной из испытуемых происходило только после нескольких вербальных подсказок. Размещение элементов одежды, соответствующее описанию, приведённому выше, двумя испытуемыми выполнялось после подсказок и зачастую не полностью.

Таким образом, испытуемые в общих чертах владели целевым поведением, однако выполняли его в разной степени небезупречно, не самостоятельно и недостаточно быстро. Поэтому, а также в связи с ограниченностью сроков проведения эксперимента было принято решение проводить его без фазы начального уровня, сразу начав с фазы работы. Однако предварительные наблюдения за поведением до начала эксперимента были выполнены. Они заняли три недели, оказались отделёнными от даты начала эксперимента десятидневным перерывом в наблюдениях и позволили принять решения относительно методов наблюдения, калибровки шкал для графического представления данных и дизайна эксперимента.

Метод наблюдения

Экспериментальные сессии происходили ежедневно в одно и то же вечернее время для каждого из испытуемых в естественной среде. Использовались методы наблюдения продолжительность и окончательный продукт, поскольку именно эти методы позволяют фиксировать те изменения, которые предполагается вызвать воздействием независимых переменных на параметры поведения в ходе эксперимента. Для перекрёстного наблюдения была привлечена старшая сестра испытуемых – студентка физического факультета университета, в ходе предшествовавших началу эксперимента наблюдений прошедшая специальную подготовку.

Наблюдению и измерению подлежали четыре параметра поведения (четыре зависимых переменных): латентность поведения, под которой понимается время, прошедшее от получения сигнала о необходимости начать поведение до собственно фактического начала поведения, продолжительность поведения и интенсивность в форме самостоятельности выполнения и небрежности поведения.

Результаты наблюдений (измерений) заносились в специальную форму, включающую следующие сведения:

*о дате и времени экспериментальной сессии,

*о латентности поведения, выраженной в минутах и секундах,

*о продолжительности целевого поведения, выраженной в минутах и секундах,

*о самостоятельности поведения, выраженной в баллах, равных количеству предоставленных испытуемому подсказок.

*о небрежности поведения, выраженной в баллах: 0, 1, 2, 3, 4, где значение небрежности 0 соответствует целевому поведению, а максимальная небрежность равна 4.

Латентность поведения измеряли следующим образом: секундомер включали через 5 минут после того, как испытуемый, войдя в квартиру, закрыл за собой входную дверь, и выключали в момент, когда испытуемый начинал целевое поведение. Первые полные пять минут, прошедшие с того момента, когда испытуемый, войдя в квартиру, закрыл за собой замок входной двери, не включались в латентность как время, необходимое для того, чтобы снять с себя и разместить в гардеробной обувь, верхнюю одежду, вымыть руки. А начиная с шестой минуты фиксировали время, прошедшее до начала поведения переодеваться и складывать предметы одежды и сумку на место. Изучение целевого поведения, предшествовавшее эксперименту, показало, что максимальный промежуток между началом шестой минуты с момента закрывания входной двери ключом до начала поведения равен 20 мин.

Продолжительность поведения измерялась, как и латентность, при помощи секундомера с точностью до 1 секунды и затем отображалась на графике точкой с ординатой, равной полученному при измерении значению, выраженному в процентах от максимальной продолжительности целевого поведения. При этом первые три минуты, которых достаточно для выполнения поведения в быстром темпе, как показал специально проведённый эксперимент, не засчитывались, – то есть продолжительность, не превышающая трёх минут, принималась равной нулю. Если продолжительность – ноль, то это значит – поведение не происходит. В этом случае латентность у него будет 100%, несамостоятельность – 100%. Таких эпизодов не было.

Несамостоятельность поведения, представляющая собой параметр его топографии, отмечалась на оси ординат и измерялась количеством предоставленных вербальных подсказок. Подсказки предоставлялись с интервалом 1,5 мин начиная с момента, когда прошло 6 минут с того мгновения, как испытуемый, войдя в квартиру, закрыл за собой входную дверь на замок. То есть если испытуемый начал выполнение поведения менее, чем через 6 минут с момента закрывания замка входной двери, вербальная подсказка ему не предоставлялась, показатель в этом случае записывался как ноль. Если с момента закрывания замка входной двери прошло 6 минут, и испытуемый не приступил к выполнению поведения, предоставлялась вербальная подсказка. Если после этого до истечения 7,5 минут с момента закрывания входной двери испытуемый начал поведение, несамостоятельность поведения равна 1 баллу. Если по истечении 7,5 минут с момента закрывания дверного замка испытуемый не приступил к выполнению поведения, ему повторно предоставлялась вербальная подсказка, и несамостоятельность поведения отмечается равной 2 баллам в случае, когда испытуемый приступил к выполнению поведения в течение 1,5 минут с момента последней подсказки. В противном случае подсказка предоставлялась в третий раз, и несамостоятельность поведения становилась равной 3 балла, если не позднее, чем через 1,5 мин после третьей подсказки испытуемый приступал к выполнению поведения. И так далее.

Параметр, названный в данном эксперименте небрежностью, измерялся в баллах. Максимальной небрежностью, равной 4 баллам, считалась топография поведения, в результате которой более одного предмета одежды и сумка испытуемого, снятые им с себя после прихода домой, к моменту окончания поведения находились за пределами комнаты испытуемого. Это не относилось к вещам, отнесённым в комнату для стирки. Для таких вещей небрежностью 4 балла считалась топография, в результате которой хотя бы одна вещь, предназначенная к стирке, находилась к моменту завершения поведения вне комнаты для стирки, и при этом в отношении вещей, не предназначенных в стирку, наличествовала ситуация, соответствующая небрежности 4 балла. В отношении обуви небрежность, равная 4 баллам, соответствовала положению предметов обуви, когда оба ботинка или сапога из пары, в которой испытуемый пришёл домой, лежали на полу прихожей на своей боковой поверхности к моменту окончания испытуемым поведения.

Небрежностью, равной 3 баллам, считалась топография поведения, в результате которой хотя бы одна вещь испытуемого, снятая им с себя после прихода домой (предметы одежды, сумка), к моменту окончания поведения находились за пределами комнаты испытуемого. Это не относится к вещам, отнесённым в стирку. Для таких вещей небрежностью 3 балла считалась топография, в результате которой хотя бы одна вещь, предназначенная к стирке, находилась к моменту завершения поведения вне комнаты для стирки при условии, что одежда, не предназначенная к стирке, находилась в комнате испытуемого. В отношении обуви небрежность, равная 3 баллам, соответствовала положению предметов обуви, когда хотя бы один ботинок или сапог из пары, в которой испытуемый пришёл домой, лежал на полу прихожей на своей боковой поверхности к моменту окончания поведения.

Небрежность, равная 2 баллам, соответствовала топографии поведения, при которой к моменту окончания эпизода поведения хотя бы один из предметов одежды или сумка, снятые в ходе эпизода поведения испытуемым с себя, находились не на своём определённом месте (для одежды – вне шкафа, для сумки – не под столом), хотя и в пределах комнаты испытуемого. В отношении вещей, предназначенных в стирку, небрежность, равная 2 баллам, соответствовала топографии поведения, в результате которой по окончании поведения вещи, предназначенные для стирки, находились внутри помещения для стирки, но не в специальном контейнере. В отношении обуви небрежность, равная 2 баллам, означала, что, хотя бы одна единица обуви из пары, снятой испытуемым с себя в ходе эпизода поведения, после окончания этого эпизода стоит в прихожей не на своём определённом месте.

Значение небрежности, равное 1 баллу, описывает топографию поведения в случае, когда после окончания эпизода поведения все предметы одежды и сумка испытуемого, снятые им с себя во время поведения, находятся на своём месте (для одежды – в шкафу, для сумки – под столом), но хотя бы один предмет одежды или сумка размещены там криво, неаккуратно (одежда – не полностью вывернута, не повешена ровно на плечики или не сложена ровной стопкой на полку; сумка – не стоит параллельно боковой стенке рабочего стола, касаясь его своей боковой поверхностью, а стоит или лежит под столом в другом положении). В отношении вещей, предназначенных в стирку, небрежность, равная 1 баллу, соответствовала топографии поведения, в результате которой по окончании поведения вещи, предназначенные для стирки, находились внутри помещения для стирки в специальном контейнере, однако не были вывернуты и сложены аккуратной стопкой. Небрежность считалась равной 1 баллу применительно к обуви, когда пара обуви, снятая испытуемым с себя в ходе эпизода поведения, после окончания этого эпизода стоит на своём месте, однако элементы пары не параллельны друг другу, не выровнены по длине или не касаются друг друга.

Небрежность поведения равна нулю, когда после завершения эпизода поведения обувь испытуемого ровно стоит строго на своём месте; сумка стоит, прислонясь боковой поверхностью к боковой стенке рабочего стола испытуемого или висит на специальном крючке; вся одежда испытуемого, снятая им с себя в ходе эпизода поведения, вывернута на лицевую сторону и ровно развешена и разложена в шкафу испытуемого, а одежда, которую по мнению испытуемого пора стирать, подготовлена для стирки: все предметы выложены из карманов, ровно сложена в специальный контейнер.

Дизайн

Смена фаз воздействия на поведение осуществлялась посредством смены типа и размера поощрения и посредством изменения критерия, за который испытуемые получали поощрение. Все фазы эксперимента были рабочими. Фазу начального уровня не включили в исследование для экономии времени. В фазах Б испытуемым предоставлялось пищевое поощрение, в фазах В – поощрение предпочитаемой деятельностью. Фаза Б включает в себя две фазы: Б1, в ходе которой испытуемым предоставлялось пищевое поощрение в одинарном, базовом размере, и Б2, где размер поощрения удваивался. Точно так же различаются между собой и две фазы В: в В1 испытуемые в качестве поощрения играли в игры в течение 10 минут, в В2 время игры было удвоено.

Эксперимент включал в себя чередование четырёх фаз: фазы Б чередовались с фазами В. Такой вариант дизайна был разработан для данного эксперимента с целью повышения его объективности и надёжности, а также для того, чтобы сэкономить время, начав сразу с фазы работы, минуя начальный уровень. Кроме того, высокоразвитая вербальность испытуемых располагала к тому, чтобы использовать условие смены критерия для получения поощрения. Включив это условие в эксперимент, мы увеличили его объективность.

Результаты данного исследования можно считать достаточно надежными за счёт участия в нём сразу трёх испытуемых, что расценивается как прямое повторение эксперимента три раза.

Фазы эксперимента и переходы между ними Каждая из четырёх фаз эксперимента включает в себя три элементарные фазы: для фазы Б1 это фазы Б1(1), Б1(2) и Б1(3); для фазы В1 это фазы В1(1), В1(2) и В1(3); для фазы Б2 это фазы Б2(1), Б2(2) и Б2(3); для фазы В2 это фазы В2(1), В2(2) и В2(3). Фазовые переходы внутри каждой серии элементарных фаз осуществлялись одинаково: на основе смены типа поощрения и критерия для получения поощрения после поведения. Перед началом каждой фазы испытуемым сообщался критерий поведения, достижение которого необходимо для получения поощрения. Для фазы (1) (Б1(1), В1(1), Б2(1) и В2(1)) критерий включал в себя самостоятельность не выше 1 и небрежность не выше 50%. На бытовом языке это означало: для получения поощрения испытуемый должен выполнить целевое поведение не более, чем с одной вербальной подсказкой и таким образом, чтобы в момент завершения поведения обувь испытуемого стояла в прихожей, все предметы одежды испытуемого находились в его комнате. Исключение могут составлять вещи, отнесённые испытуемым в стирку, – в этом случае такие вещи должны находиться в помещении для стирки. При переходе к фазе (2) (Б1(2), В1(2), Б2(2) и В2(2)) испытуемым предъявлялся следующий, повышенный относительно начального, критерий: при выполнении целевого поведения допускалась латентность не более 1,5 минут и небрежность не более 25%.

Испытуемым объяснялось, что это значит: приступать к поведению, придя домой, следует без промедления, и по окончании поведения все вещи испытуемого должны быть на своих местах. При переходе к фазе (3) (Б1(3), В1(3), Б2(3) и В2(3)) происходило следующее повышение критерия поведения: успешным считалось поведение с латентностью 0 и небрежностью 0%. На языке испытуемых это означало, что на момент окончания поведения все вещи должны быть не только на своих местах, но и размещены там безупречно ровно и аккуратно. Продолжительность поведения в критерий не была включена, однако испытуемым разъяснялось, что успешность выполнения ими поведения зависит в том числе и от скорости его выполнения. Календарный план переходов от фазы к фазе в эксперименте был составлен заранее, однако в процессе получения и обработки данных осуществлялся мониторинг целесообразности фазовых переходов. Испытуемых предупреждали не только о фазовых переходах, связанных с повышением критерия, но и о переходах, сопровождающихся сменой типа и размера поощрения.

Надёжность результатов обеспечивалась работой двух квалифицированных наблюдателей по единой методике. Одним из наблюдавших был поведенческий специалист, другим – старшая сестра испытуемых, студентка университета, прошедшая специальный тренинг. Раз в неделю проводились перекрёстные наблюдения, подтвердившие надёжность работы. Коэффициент надёжности был равен 0,9. Для обеспечения валидности в работе использовались одни и те же инструменты наблюдения и формы записи результатов.

Результаты

Анализ результатов

Все три графика на рис. 1 показывают ровное, стабильное положение точек в пределах каждой из фаз, а также постепенную, ступенчатую динамику от фазы к фазе в тройках элементарных фаз (1) – (2) – (3), характерную для благополучного протекания эксперимента при условиях смены критерия и типа поощрения. Переходы между фазами Б и В при чередовании условий, напротив, характеризуются чёткой выраженной разделённостью: крайние точки соседних фаз имеют существенно различающиеся ординаты. На двух графиках из трёх присутствует отчётливый максимум, включающий две точки, отображающие экспериментальные сессии 19 ноября и 20 ноября.

 Результирующие векторы большинства графиков в элементарных фазах слабо наклонены относительно оси абсцисс, также есть векторы, параллельные ей. В терминальных фазах В несколько раз встречаются случаи полного совпадения с нулевой отметкой (осью Х).

 ОБСУЖДЕНИЕ

На двух графиках представлены попарно изменения в ходе исследования четырёх переменных: на первом графике (рис. 1) – продолжительности целевого поведения и его латентности, выраженные в минутах; на втором графике (рис. 2) – небрежности целевого поведения и его самостоятельности. Интерпретация полученных графиков поведения (рис.1, 2) позволяет сделать некоторые заключения.

Отражённые на графиках повторения результата при повторении эксперимента свидетельствуют о достигнутой надёжности эксперимента по зависимым переменным. Подобие конфигураций кривых, вызванных сходными изменениями независимой переменной, говорит о надёжности по независимым переменным.

Параметры поведения, отражённые первым графиком, изменяются более последовательно, плавно, чем небрежность и самостоятельность на втором графике, в силу того, что последние измерялись дискретно, в баллах от 0 до 4, тогда как продолжительность и латентность представлены континуально, и поэтому даже небольшие изменения их значений видны на графике.

На всех графиках рис.1 мы видим картину ступенчатого, постепенного улучшения целевого поведения от фазы к фазе в соответствии с задаваемыми критериями для получения поощрения. Сопоставление графиков фаз Б1 и В1 всех трёх испытуемых показывает, что поощрение предпочитаемой деятельностью эффективнее формирует поведение, нежели пищевое поощрение. Анализ разницы между ординатами точек терминальных границ фаз Б с соответствующими точками инициальных границ фаз В попарно (Б1 – В1 и Б2 – В2) указывает на то, что удвоение размера поощрения увеличивает эффективность как пищевого, так и двигательного поощрений, однако рост эффективности поощрения деятельностью заметно выше, чем для пищевого поощрения. Речь идёт о сравнении разниц между ординатами точек, отражающих 29 и 30 октября и ординатами точек 26 и 27 ноября на графиках «Испытуемый 2» и «Испытуемый 3». Первая разница меньше второй в 1,25 раза. В случае испытуемого 1 график, казалось бы, описывает обратную ситуацию, однако кривая поведения, соответствующая фазе В2, на этом графике почти совпадает с нулевой осью. Возможно, ординаты соответствующих точек приняли бы и отрицательное значение, если бы это было возможным в контексте данного эксперимента. И тогда разница между ординатами 26 и 27 ноября превысила бы разницу ординат точек 29 и 30 октября. То есть ситуацию с первым испытуемым нельзя считать опровергающей вывод, сделанный на основе двух других графиков: увеличение вдвое размера двигательного поощрения, больше усиливает целевое поведение, нежели удвоение размера пищевого поощрения. Собственно говоря по этой же причине, из-за ограниченности графика снизу нулевой осью в силу невозможности отрицательных значений параметров целевого поведения, неправомерно сопоставление угла наклона (крутизны) последовательностей кривых поведения в фазах Б и В. Ведь с нулевой осью практически совпадает не только кривая поведения в В2 для Испытуемого 1, но и аналогичная кривая для Испытуемого 2, а также кривые поведения в фазе В1(3) для Испытуемого 1 и Испытуемого 2. Таким образом можно с уверенностью заключить, что поощрение деятельностью в проведённом эксперименте оказалось эффективнее пищевого поощрения. При двукратном увеличении размера каждого из типов использованных поощрений эффективность двигательных поощрений увеличилась сильнее в сравнении с увеличением эффективности пищевых поощрений.

Стоит также остановиться на данных у испытуемых 2 и 3 соответствующих 19 и 20 ноября. Такое выпадение указанных точек из общего контекста свидетельствует о том, что именно применённые к поведению независимые переменные контролируют это поведение. На графиках испытуемого 1 такой максимум выражен существенно слабее. Это можно объяснить тем, что у данного ребёнка было сильное внутреннее поощрение, поддерживающее целевое поведение, которое этот испытуемый выполнял на всём протяжении эксперимента стабильнее, чем двое других испытуемых.

Вообще графики хорошо отражают индивидуальные различия между поведениями испытуемых. Мы видим, что наименьший абсолютный конечный эффект осуществлённого в эксперименте поведенческого вмешательства достигнут в случае испытуемого 3. Это может быть объяснено, вероятно, тем, что испытуемый 3 – старшая из девочек, подросток, то есть человек, для которого выбранные в эксперименте поощрения, возможно, оказались несколько менее значимыми, чем для остальных испытуемых.

 Однако у испытуемого 3 был существенно более низкий начальный уровень формируемого поведения. И при целостном анализе графика становится очевидным, что прогресс, достигнутый относительно начального уровня у этого испытуемого не меньше, чем у других. Следовательно, поощрения в его случае работали не хуже, чем в двух других. Прогресс двух других испытуемых можно назвать абсолютным: они достигли к концу эксперимента почти идеального выполнения целевого поведения. По этой причине оценка их относительного прогресса невозможна, ибо невозможно в данной работе существование точек с отрицательной ординатой. Высокая степень единообразия полученных графиков может быть объяснена, с одной стороны, как хочется надеяться, удачно подобранной методикой эксперимента, а с другой – вероятно, достаточно высоким единообразием поведенческих реакций испытуемых.

Эксперимент сразу сопровождался прямым повторением благодаря участию в нём трёх испытуемых. Кроме того, была организована специальная проверка – день, когда испытуемым было объявлено, что поощрение будет всеми ими получено независимо от поведения, результаты которой подтвердили объективность эксперимента. Надёжность по зависимым и по независимым переменным в эксперименте соблюдена. Всё это даёт основания полагать, что результаты, полученные в эксперименте для трёх испытуемых нейротипичных девочек 9, 11 и 13 лет, могут быть использованы и для других нейротипичных девочек такого же возраста. Более того, в ходе эксперимента удалось сформировать полезное поведение у детей, которые раньше выполняли это поведение нестабильно и значительно менее качественно, хотя и владели всеми необходимыми для выполнения данного поведения навыками. Сформированное поведение социально валидно. Таким образом, описанную в эксперименте методику можно применять для формирования у детей желательного поведения. Наиболее важным результатом исследования следует считать подтверждение гипотезы: при формировании желательного поведения у нейротипичных девочек 9 – 13 лет наиболее эффективным является использование двигательного поощрения.

Слабым местом проведённого эксперимента является выбор конкретного поощрения деятельностью. Из описания методики можно предположить, что на деле это поощрение было не деятельностью в чистом виде, а деятельностью, сопряжённой с вниманием мамы. Было бы полезным найти чисто двигательное поощрение и проверить гипотезу данного эксперимента с ним.

Так же недочётом методики, который не удалось устранить, была слитность фаз на границе между В1 и Б2, благодаря которой результаты работы с поведением, полученные в первой части эксперимента, могли в какой-то мере влиять на поведение во второй его части (в фазах Б2, В2). Представляется, что было бы методически правильнее сделать между В1 и Б2 перерыв в 3-4 недели, но для этого у нас было недостаточно времени.

Ещё один фактор, который не удалось учесть в эксперименте – это влияние детей друг на друга. Возможно, выполняя сессии эксперимента изолированно, а также, не имея возможности обмена опытом и впечатлениями, связанными с экспериментом, эти же самые дети показали бы несколько другие результаты. Для проверки влияния детей друг на друга уместно использование другого дизайна – множественного начального уровня. В дальнейшем, когда времени для проведения эксперимента будет достаточно, представляется интересным сравнить формирование поведения у группы как единого целого с формированием такого же поведения с теми же стимулами у отдельных членов этой группы по раздельности.

Проведённому эксперименту не хватает фазы проверки, следующей через 3-4 месяца после окончания работы с поведением. Эксперимент также следует повторить с другими параметрами (независимыми переменными), исследовать сравнительную эффективность других типов поощрений. Кроме того, необходимо продолжить тестирование зависимости эффективности поощрения от его размера. Предложенный в описанном эксперименте дизайн позволяет проводить сравнение эффективности двух и более методик.

 ЛИТЕРАТУРА

 Ayllon T., Azrin N.H. (1968). Reinfocer sampling: a technique for increasing the bechavior of mental patients. Journal of Applied Behavior Analysis, 1, 13-20.

Charlop, M. H., Kurtz, P.F., Casey F.G. (1990). Using Aberrant Behaviors as reinforcers for children with autism. Journal of Applied Behavior Analysis, 23, 163-181, Nr. 2.

Rincover, A., & Newsom, C. D. (1985). The relative motivational properties of sensory and edible reinforcers in teaching autistic children. Journal of Applied Behavior Analysis, 18, 237-248.

Ward-Horner J.C., Pittenger A., Pace G., Fienup D.M. (2014) Effects of reinforcer magnitude and distribution on preference for work schedules. Journal of Applied Behavior Analysis, 47, 623-627.